Книга известного чешского социолога И. Шубрта «Социология времени: критический обзор» обобщает предыдущие теоретические осмысления и публикации автора¹ и критически освещает подходы, концепции и теории ключевых западных социологов, для которых время является всепроникающей категорией или вплетено в другие теоретические построения. Автор как специалист в области исторической социологии не мог не включить в монографию историко-социологическую перспективу с выходом на уровень междисциплинарных исследований. На наш взгляд, именно это позволяет учёному переместить «социологию времени» c периферии общей социологической теории в более широкую дискурсивную рамку. Соединение темпорализованной социологии с исторической социологией и с концепцией долгосрочных социальных процессов – ключевой момент книги.

Для автора «социология времени» – собирательный термин всех областей социологического исследования времени, в той или иной степени связанных с эмпирическими исследованиями. В основном это исследование временных ориентаций и перспектив, исследование графика жизни общества и временных структур его подсистем, а термин <em>темпорализованная</em><em> социолог</em><em>ия</em> касается применения времени в социологической теории. Однако название книги не должно вводить читателя в заблуждение и создавать впечатление, что она посвящена только времени. Социология конструирует социальный мир как пространство (упорядоченность) – время (изменчивость), где время определяет параметры упорядоченности. Для автора, судя по всему, пространственно-темпоральный характер социологического познания настолько естественен, что он не посчитал необходимым ввести категорию пространства в название книги, однако придерживался этой рамки в логике своих размышлений на протяжении всего исследования.

Книга состоит из нескольких концептуальных блоков, оформленных посредством десяти глав. Во вступительной главе автор объясняет, как происходила проблематизация времени в социологии, в результате которой возник запутанный лабиринт (или, по словам Б. Адам, «лабиринт концептуального хаоса»), и как в нём можно ориентироваться. Выход из сложившегося положения автор видит в решении трёх вопросов: (а) конституирование времени как социальной категории, (б) функционирование временных структур на разных уровнях социальных систем и (c) определение места и роли времени в общей социологической теории. В дальнейших главах автор объясняет, как решались выявленные им проблемы в социологическом теоретизировании. Категория времени рассматривается в цивилизационном процессе и как социальная категория в соотношении с человеческими действиями и как ключ к анализу реальности. В главе, посвященной роли времени в теоретических системах социологии в конце XX в., конкретного внимания удостаиваются Н. Луман и Э. Гидденс. Для Лумана проблема темпорализации связана с одной из основных тенденций социальных систем – уменьшением сложности. Для Гидденса эта проблема связана с разными типами темпоральности, относящимися к разным уровням структурирования. Оба автора отвергают телеологическую концепцию развития, которая была характерна для прежнего образа мышления, и вместо этого предлагают идею открытого будущего. Также автор совершает экскурс в область астрофизики, термодинамики и в теорию хаоса, где подчёркивает значение термодинамики, разработанной И. Пригожиным и его Брюссельской школой, для понимания времени и рассказывает о «стрелах времени». В дальнейшем автор будет использовать эти теории в их приложении к социологии. Интересен и критический разбор некоторых теорий. На наш взгляд, особый интерес представляет последняя глава, где учёный излагает свои представления о дальнейших перспективах исследования категории времени, выходящих за рамки социологических наук.

В целом, книга, полифоничная по структуре, строится на конфронтации двух подходов к пониманию времени: концепция времени как социальной конструкции, по мнению автора, игнорирует тот факт, что движение к концу, проявляющееся в так называемой «стреле (стрелах) времени», существует во многих формах совершенно объективно.

Свой анализ автор начинает с времени в исследованиях проблемы долгосрочного исторического развития. Так, в главе «Время и цивилизационный процесс» автор обращается к Н. Элиасу, который рассматривал проблему времени в контексте цивилизационного процесса. Эта перспектива позволяет наблюдать, как человеческое понимание времени и истории, его измерение и управление им менялись на протяжении веков. Читателю, безусловно, будет интересно узнать, почему Л. Мамфорд считает часы, а не паровой двигатель «ключевой машиной индустриальной эпохи», о роли средневековых монастырей в проблематике времени, о М. Вебере и его взглядах на влияние протестантской этики на развитие капитализма, а также о политической экономии Маркса, в которой расходование времени (рабочей силы) становится важнейшим экономическим законом.

Время – величина в первую очередь философская. Каким образом она может быть конституирована как социальная категория? Первым социологом, обратившимся к категории времени, автор считает Э. Дюркгейма (и его школу), который установил, что первичные формы классификации, включая абстрактные размышления о времени и пространстве, имеют социальное происхождение и зависят от конкретной формы общества. Время у Дюркгейма, пишет автор, было прежде всего выражением ритмов общественной жизни, а точнее ритмов коллективной деятельности и их повторения. Однако, отмечает автор, Дюркгейм оставил в стороне вопрос темпоральности человеческого существования, его конечности. Несмотря на это, концепция Дюркгейма стала отправной точкой дальнейших размышлений на смежные темы, таких как вопрос периодизации исторического времени и теория коллективной памяти М. Хальбвакса. Дюркгейм повлиял на структурализм, в рамках которого Ф. Бродель сформулировал тезис о существовании в исторических исследованиях трёх временных планов: времени короткой продолжительности, времени социальных циклов и longue durée – времени большой протяженности. Позднее это послужило основой концепции американского социолога И. Валлерстайна о различных типах пространства-времени, с которыми можно работать в исторической социологии. Валлерстайн считал, что настоящее определяется прошлым в гораздо большей степени, чем социология, зацикленная на настоящем, была готова признать.

Автор исследует, как вопрос времени уловили и разработали последователи Дюркгейма, в частности, в культурной антропологии, где К. Леви-Стросс обозначил различия между «холодными» и «горячими» обществами по критерию того, как люди относятся к историческому времени. Современные «горячие» общества в своем мышлении подчеркивают течение исторического времени и связанные с ним изменения. С другой стороны, «холодные» общества склонны игнорировать этот поток и даже аннулировать его посредством определенных ритуалов. Своеобразный рывок в исследовании времени совершил П. Сорокин (в сотрудничестве с Р.К. Мертоном), который попытался ввести в социологию понятие «социального времени», отличного от других времен, таких как биологическое, психологическое или экономическое. Впоследствии Сорокин назовёт это время «социокультурным». По сути, это качественное время, которое не течёт равномерно, а прерывается критическими событиями. Г. Гурвич в этом отношении пошёл дальше, заявив, что о «социальном времени» нельзя говорить в единственном числе, необходимо использовать множественное число. Согласно Гурвичу, существует большое количество социальных периодов, которые действуют на разных уровнях социальной реальности и различаются своим течением. Автор рецензируемой книги занимает критическую позицию по отношению к идее множественности времен, так как, по его мнению, время путают с движением, происходящим во времени.

Также в фокусе внимания автора оказываются интерпретирующая социология и связанная с ней теория действия в концепциях Дж. Герберта Мида и А. Шюца. Мид обращает внимание на тот факт, что в реальности постоянно возникают новые события, которые заставляют нас каждый раз создавать на основе каждого из них наши представления о прошлом, предшествовавшем этому событию, и в то же время мы создаем новые идеи о будущем, которое должно последовать. Феноменологическая социология Шюца основана на связи теории действия Вебера с феноменологией Гуссерля. С этой точки зрения делается ряд заключений о положении человека в обществе и о связи его действий со временем.

В финальных главах «Баланс и перспективы» и «Эпиолог» излагаются темы, которые автор считает проблемными и заслуживающими критики в исследуемой области. Он выступает против представлений о качественной природе социального времени и множественности различных типов времен и утверждает, что эти концепции основаны на ошибочных выводах о самой природе времени из изменений во временных структурах, которые вызваны изменением движения, в них происходящего. Он формулирует свои идеи об основах, на которых должны базироваться дальнейшие исследования времени в социологии. Он считает принципиальным признание временной необратимости. Можно констатировать, что выводы книги выходят за рамки историко-социологической перспективы, которая акцентирована в отдельных главах, и могут служить отправной точкой междисциплинарных исследований.

В целом, книгу можно охарактеризовать как удачную попытку обобщения накопленного западного социально-философского опыта осмысления категории времени. Однако, поскольку автор видит перспективу исследования времени в междисциплинарности, можно заметить, что он упускает из внимания концепцию пространства-времени, разработанную российскими мыслителями с мировым именем и оказавшую влияние на западную мысль – например, введённый физиологом А.A. Ухтомским термин «хронотоп», впоследствии перенесённый М.М. Бахтиным в гуманитарную сферу.